Леонхард фон Линдендорф. Барон - Страница 50

– Это потому, ваша милость, что там все рудники принадлежали баронам, а они не очень заботились о добыче руды и выплавке железа.

– Это, значит, благодаря бургомистру наш город стоял на ногах?

– Да, ваша милость. Хоть он и был жулик и вор, но хватка у него была крепкая. Но теперь, благодаря вам, город развивается так, что и не уследишь. Каждый день что-то меняется. Людей становится все больше и больше. Ганзейцы даже хотят открыть у нас свое представительство.

– Ну что ж, город растет – это хорошо. Хорошо ли, что ганзейцы здесь хотят обосноваться, – не знаю. Это такие ухари, им мизинчик покажешь – они руку по локоть откусят. Так что будь с ними поосторожнее. Ладно, Гюнтер, главное я узнал – все спокойно и ничего непредвиденного не случилось. А разные мелочи потом обсудим. Подъезжай вечерком в замок. Хотя… знаешь, сегодня, пожалуй, не надо. Завтра лучше встретимся.

Я отправился к отцу Бенедикту. Нашел его в местном соборе, вернее – соборчике. Но для небольшого города и такой смотрелся очень даже внушительно. Ну, сначала, конечно, помолились вместе, потом я исповедовался, и он отпустил все мои грехи. Хотя грехов с последней нашей встречи и не было. Я даже не блудил. Но прощение все равно получил. Ну и ладно. Потом сели беседовать. Сначала поговорили о женском монастыре. Я ему сообщил, что скоро привезут бедняжек, лишившихся кормильцев. Я бы их, конечно, мог поселить у себя в замке, но на фига мне столько озлобленных баб, у которых я поубивал отцов, братьев, женихов?.. Отец Бенедикт сообщил, что, в принципе, монастырь уже может принимать послушниц, даже небольшая часовенка есть и несколько домов для проживания монахинь и послушниц. Но в том-то и дело, что монахини еще и не прибыли, а селить там одних только послушниц, без пригляда опытных монахинь, будет неправильно. Но они уже скоро должны прибыть. Как скоро? Господь знает… Потом приступили к основному разговору.

– Отец Бенедикт, вы, наверное, знаете – так получилось, что под моей рукой сейчас четыре баронства.

– Знаю, сын мой, знаю.

– И теперь я могу претендовать на графскую корону. Я даже объявлю себя графом, и это не будет самозванством. По праву сильного. Но это будет и не вполне законно, пока не утверждено императором… – Я замолчал, а эта сволочь сидела и молча пялилась на меня. – У вас ведь, отец Бенедикт, есть хорошие знакомые в папском окружении. Если святейший папа обратится с такой просьбой к императору, думаю, тот не откажет ему в такой мелочи…

– Сто тысяч фунтов.

– Отец Бенедикт, побойтесь бога! Если даже я возьму в долг у всех германских ростовщиков, то едва наберу пятьдесят тысяч…

– Семьдесят тысяч, и ни фунтом меньше. И то лишь благодаря твоим богоугодным делам, сын мой.

Ни хрена себе… Семьдесят тысяч! Да это тридцать тонн серебра!.. Вот ведь хапуги… Я рассчитывал тысяч на тридцать, максимум сорок. Но деваться некуда. Придется соглашаться. Ну, погоди, святоша, хрен ты от меня теперь хоть пфеннига дождешься.

– Хорошо, святой отец, согласен. Могу в виде аванса привезти половину завтра в собор.

– Не надо, сын мой, я тебе верю. Завтра привези мне десять тысяч золотом. Сам к папскому двору поеду. И не волнуйся, я все решу.

– Хорошо, отец Бенедикт, завтра до полудня золото я привезу.

– Ну, тогда до завтра, сын мой.

– До завтра, отец Бенедикт.

Я вышел из собора и опять поехал к Гюнтеру. Даже страшно ему такое говорить. Он мне и прошлые-то пять тысяч, что я презентовал святошам, до сих пор забыть не может. Но надо, надо. Иначе от двух последних баронств придется отказаться. А без их ресурсов мы не выстоим ни против графа Марка, ни против герцога Юлих-Берга. Придя к Гюнтеру, все это ему объяснил. На удивление, он не стал ни ныть, ни возмущаться:

– Что вы удивляетесь, ваша милость? Эти деньги пойдут на дело. Жалко, конечно, но без этого никак. Это еще дешево. Просто отец Бенедикт к вам очень хорошо относится. Вы ведь с детства вокруг него крутились, вот он и полюбил вас как сына. Вы ведь тоже собирались стать священником, и он прочил вас на свое место. А оно вон как получилось.

Да уж, ободрал на семьдесят штук – и это считается дешево… «как сына». Нехило.

– Да не переживайте вы так, ваша милость. У нас в подвалах сейчас около трехсот тысяч лежит. И почти треть – золотом. Я же вам уже сколько твержу, что денег у нас полно, а вкладывать их некуда. А эти семьдесят тысяч мы месяца за четыре отобьем. Если заработает в полную силу вторая домна, то и быстрее. Завтра с утра заеду в замок и выдам вам десять тысяч золотом. Вы можете и сами взять, но зачем вам сидеть и несколько часов все пересчитывать? А я там все знаю.

– Хорошо, Гюнтер. Жду тебя завтра с утра.

Наконец-то я отправился домой. Приехав в замок, первым делом обнял молодую жену. Это уж как полагается. А то как же – вернулся из похода и не обнял? Нонсенс. Хотя, надо признаться, сделал я это с удовольствием. От всех ее прекрасных выпуклостей у меня аж голова закружилась. Я ведь все это время ей не изменял. Вот такой я верный муж. Хотя, если честно, заниматься сексом с грязными и вонючими женщинами – и не смог бы. Но это не имеет значения. Не изменял? Не изменял. Верный муж? Верный. Так что вперед, в спальню. Я взял ее за руку и повел наверх.

Первым делом разделся и залез в ванну. Ох, какое блаженство… О том, что я вернулся, знали с утра, так что ванна уже давно была готова. И, видно, в нее периодически подливали горячую воду. Хорошо… Потом ко мне залезла и Ами. И стала меня мыть. Получалось у нее это, конечно, хуже, чем у Эльзы, но от этого она не стала менее желанной, а даже наоборот. Я еле дотерпел до конца купания, потом подхватил ее на руки и понес в постель. Но по дороге запнулся и вместе с ней грохнулся на пол. Хорошо, что на полу была мягкая медвежья шкура, встать с которой уже не хватило сил ни мне, ни ей. Там мы и начали отмечать нашу долгожданную встречу. Не надо было ни вина, ни разговоров – ничего. Только я и она. Потом мы перебрались на кровать. С кровати свалились опять на шкуру, да там и остались. И хотя она была очень неопытна, но весьма быстро училась и к ужину довольно многое освоила.